«Я всегда был очень обязательным мальчиком»

— Несмотря на то, что многие из нас слышали об Алексее Бороненко как о редакторе, кажется, что совсем немногие слышали об Алексее Бороненко-человеке. Расскажи немного о себе: где родился, на кого учился, как пришёл в ЧГК?

— Я родился в Челябинске, учился в ЧелГУ — на филолога и переводчика. Играть начал в 11 классе. В школу пришли Денис Степаненко и Александр Пушилин — мои будущие сокомандники — и сказали, что будут набирать команды и тренировать их. Мы с парой друзей почему-то этой идеей загорелись и записались. Постепенно много людей отсеялось, но наша команда под ужасно стыдным названием «Игры маразма», составленная из трёх 11-классников и трёх 10-классников, сыгралась и нормально провела единственный школьный сезон. Даже отобрались на школьный ЧР, но на него я поехать не смог — даты выпадали на второй тур университетской олимпиады, по которой я и поступил. Тем не менее ЧГК к тому моменту меня уже сильно увлекло.

Летом после окончания школы я много тупил в локальных челябинских чатах сети mIRC, в частности в чате «Викторина». А чтобы попасть в этот чат, нужно было, естественно, достать провод из телефона (городского), воткнуть его в модем и выйти в интернет; 2004 год — безлимитный доступ ещё только появлялся. Иллюстрация для digital natives, родившихся после 2000 года, — выглядел этот чат примерно так:

Часть людей, тусивших в этом чате, были челябинскими чгкшниками, которые создавали параллельные чаты, где отыгрывались те или иные пакеты. В какой-то момент в эти чаты стали приглашать и меня. Так я познакомился с Сергеем Даровских, который и позвал меня в итоге в формировавшуюся тогда команду «Холдинг Потребительский».

— В 2009 году ты играл и СтудЧР, и КЕСт, причём за команду, которая была одной из фаворитов турнира — «Припев 2 раза». Как это всё так удачно сложилось?

— Не помню точно, как всё получилось (историю переписки в ICQ, уж извините, лень искать), но я к тому моменту остался без студенческой команды — остальные игроки «Холдинга» выросли; а «Припеву» нужен был шестой. В Нижний Новгород меня позвал Миша Малкин и я согласился. Сыграл, видимо, не очень плохо, раз на КЕСТ тоже позвали.

— После того, как «Холдинг» вырос, в Челябинске не было студенческих команд такого уровня, которые бы выступали хорошо и на местных турнирах (вы ведь несколько лет подряд выигрывали екатеринбургский фестиваль «Каменный цветок», были в призёрах «Покорения Сибири» и так далее, и так далее…), и залезали бы в десятку СтудЧРа. Что случилось, как ты думаешь?

— Насколько я знаю, со школьным ЧГК в Челябинске всё очень даже в порядке, поэтому проблема возникает где-то в момент перехода в студенчество. Поэтому полагаю, что, как и везде, причина — в отъезде талантливых людей на учёбу в Москву, Питер или за границу.

— Ты кандидат филологических наук, писал научные статьи, участвовал в конференциях (причём не только в отечественных, но и в зарубежных — например, ездил в Дублин). Почему перестал этим заниматься? Или я ошибаюсь и ты просто долго пишешь докторскую?

— Нет, докторскую диссертацию не пишу, а кандидатскую действительно защитил — в 2012 году. Научную карьеру не стал продолжать, потому что к завершению учёбы в университете уже не видел себя учёным, а в аспирантуру пошёл, потому что не хотел идти в армию. То есть мне по-прежнему нравилось изучать литературу, разбираться в Беккете и юморе, но если бы у меня была возможность не идти в аспирантуру — я бы не пошёл. И после этих трёх лет я окончательно убедился, что академическая жизнь не для меня. Хотя получившейся диссертацией я остался доволен.

— Как пришёл к увлечению именно ирландской литературой — в частности, Беккетом?

— На 4 курсе я решил, что было бы интересно написать курсовую про абсурд у Беккета, но не в его драматургии (по которой его знает большинство), а в его прозе. Выбрал роман «Мёрфи», который мне показался очень смешным. В дипломе уже рассматривал этот текст как ирландский роман, что тоже мне показалось интересным: ведь Беккета знают как такого автора, писавшего про всечеловеческий абсурд и преодолевшего влияние родной культуры. Одна из главок была посвящена ирландскому юмору в романе. Когда пришло время выбирать тему диссертации, я вспомнил этот кусок как наиболее удавшийся и как тот, над которым было интереснее всего работать. Ну и дальше уже начал ресёрчить тему, прочитал другие ранние тексты Беккета, узнал про Флэнна О'Браейна, и поехало.

— Вернёмся немного к ЧГК, точнее, непосредственно к инфоповоду нашего интервью. Как ты начал писать вопросы?

— В школе на каждую тренировку нужно было писать вопросы ЧГК или задания для игр вроде «Пентагона». Я всегда был очень обязательным мальчиком, к выполнению домашних заданий подходил ответственно, поэтому фигачил даже больше требуемого: то ли от желания впечатлить если не качеством, то хотя бы количеством, то ли от того, что в какой-то момент уже начал нравиться сам процесс. Получив положительное подкрепление, я продолжил писать и дальше. Уже в университете начал откликаться на объявления о приёме вопросов: сначала из моих подборок не брали ничего, потом по одному-два вопроса, потом побольше, а потом уже я начал редактировать сам.

— В первом по времени твоём пакете, который лежит в базе, я нашёл вопрос, который ты написал мало того, что по заголовку, так еще и по заголовку собственной заметки на Sports.ru. Бывало еще такое? Если да, то какой из подобных вопросов ты считаешь самым крутым?

— Да, стыдновато, конечно. Сейчас я так стараюсь не делать: ни такие каламбуры сочинять, ни тем более вопросы по заголовкам (особенно своим) писать. Но раньше вопросы по собственному творчеству проскакивали; но, к счастью, немного. Вполне неплохим считаю вопрос по своей статье о Флэнне О'Брайене, в которой я сравнивал его с Бастером Китоном. А вот этот вопрос, возможно, не самый изящный, но шутка, по которой он написан, до сих пор кажется мне весьма удачной.

— Будет ли ещё один Нейробеккет? Или Монолог Лаки?

— В ближайшее время — вряд ли. Пока что работы над теми 4-5 турами, которые мне заказывают за год, мне вполне хватает, чтобы удовлетворять те странные потребности, которые позволяет реализовывать сочинение и редактирование вопросов ЧГК — и творческая самоактуализация, и стремление поделиться интересной историей. Конечно, это ещё и источник дохода — далеко не самый главный, но всё же. И если бы мне удалось поставить производство хороших вопросов и пакетов на поток, тогда имело бы смысл проводить свои регулярные синхроны ради заработка. Но у меня, к сожалению, так не получается.

— Как ты относишься к авторским турнирам? Не слишком ли их много стало в последнее время?

— Отношусь спокойно. Считаю совершенно нормальным, что у тех, кому хочется проводить свои синхроны, есть для этого удобная инфраструктура. Для начинающих авторов это возможность получить прямой фидбек от аудитории, а не полагаться на вкус одного редактора, который оценивает твою подборку. Для состоявшихся редакторов — возможность реализовываться в творчестве или зарабатывать деньги, не полагаясь целиком на внешние заказы.

В том, что авторских турниров стало больше, тоже не вижу ничего плохого: необязательно ведь их все играть. Но вот редакторам добавилась лишняя работа: больше пакетов нужно прочитывать по мере их публикации, поскольку не все они быстро оказываются в базе. И чаще возникают ситуации, когда видишь вопрос по «твоему» факту, но написанный не тем единственно верным способом, который был найден тобой.

— Ты редактор не только в ЧГКшном смысле, но и в общечеловеческом. Помню, мне запомнилась одна из записей в твоём блоге — о том, что слово «иронично» не стоит употреблять, потому что это калька из английского. Тем не менее, в последнее время таких слов в язык — пока что в разговорный — приходит достаточно много. Как ты считаешь, стоит с этим бороться и если да, то как? А если нет, то почему нет?

— Мне не нравятся никакие запреты и предписания в языке, поэтому не считаю, что с этим нужно как-то бороться — как минимум на уровне каких-то законов, нормативов и прочего. Но, конечно, от все этих «я к вам вернусь с ответом», «это история про» и «рад, что мы с вами на одной странице» можно публично офигевать, их можно высмеивать, можно рассказывать, почему это плохо. Не уверен, что это можно назвать борьбой — это часть нормального процесса развития языка.

— Наиболее широкая аудитория узнала о тебе году в 2009-м, когда телеканал СТС показывал возрождённый «Брэйн ринг». Помнишь что-нибудь об ощущениях оттуда? Хотел бы повторить опыт?

— Тогда ещё было желание попасть в телевизор, поэтому впечатления остались положительные: на недостатки формата закрыл глаза и сосредоточился только на том, чтобы как можно лучше сыграть. Помню, как невероятно волновался, когда остался один за столом и никак не мог вспомнить «фильм, который как "Миссис Даутфайр", только раньше». Помню, как приспособился под особенности системы, и сумел регулярно выигрывать кнопки. Помню, как благодаря этому сумел в «куче мале» дойти до финала и в невероятной борьбе одолеть школьника на вопросе про «Репку», до этого не ответив — под нарастающий смех зала — на огромное количество вопросов о сказках.

Помню интервью челябинской газете после первых съёмок в 2009-м году и недовольство научной руководительницы после вторых съёмок в 2010-м: «Я тебя по телевизору вижу чаще, чем на кафедре!».

Опыт повторять не хочу — меня, собственно, звали в этом году на новые съёмки сыграть за сборную Челябинска, но я отказался (возможно, поэтому в сборной оказался казанец Булат Фаттахов, участник первого Молодёжного кубка «Дружба народов», о котором мы ещё поговорим, — прим. ред.). Удовольствие от процесса самого по себе там получать довольно сложно, а желания попасть в телевизор и вообще жажды славы у меня за последние девять лет сильно поубавилось.

— И еще немного о твоих увлечениях. Одно время ты не только слушал и смотрел комиков, но и сам участвовал в стэндапе. Как ты в него попал, занимаешься ли этим сейчас?

— Где-то за год до переезда в Москву я увлёкся американским и особенно британским стендапом — начал смотреть очень много выступлений тех комиков, которые регулярно участвовали в QI (Quite Interesting — британская интеллектуальная комедийно-игровая телепрограмма, которую до 2016 года вёл Стивен Фрай, — прим. ред.). Переехав в Москву, стал часто ходить на тогда ещё немногочисленные выступления местных комиков. Примерно летом 2014 года набрался смелости и записался на открытый микрофон, параллельно с этим завёл паблик с шутками.

Следующие года два серьёзно думал о карьере в стендапе, пытался регулярно выступать на открытых микрофонах, оттачивать навыки. Несколько раз выигрывал призы на money-mic'ах (открытых микрофонах, где зрители выбирают лучших комиков) и пару раз даже выступал за деньги! Но карьеры не сложилось: для того чтобы действительно расти, надо очень много писать и выступать. А я в какой-то момент понял, что не готов как минимум три вечера в неделю ради этого жертвовать общением с женой и котами. Заниматься стендапом эпизодически, как хобби, ради хорошего времяпрепровождения, я смысла тоже не видел: хорошими друзьями я в стендап-среде не обзавёлся, а выступать на открытых микрофонах — то ещё удовольствие. Поэтому осенью 2016 года забросил стендап окончательно.

— Есть ли что-то общее между тем, как ты придумываешь шутку и вопрос ЧГК? А между придумыванием шутки и минутой обсуждения?

— И шутка, и вопрос ЧГК — это форма словесного творчества, поэтому и для шутки, и для вопроса очень важно подобрать точные слова и расставить их в нужной последовательности. Но это уже сходство в том, как и шутка, и вопрос доводятся до ума. Придумываю же я их, как правило, по-разному: чтобы мне пришла идея написать вопрос, я должен сначала наткнуться на интересную историю, а шутка обычно приходит в голову или рождается в разговоре спонтанно и почти всегда в готовом виде. Хотя когда занимался стендапом, бывало и так, что в блокноте вперемешку шли идеи для шуток и выписки для вопросов. Ну и, конечно, исключение из этого правила — редкие для меня вопросы, построенные на какой-то пришедшей в голову идее: вроде этого, этого или этого. Тут, конечно, креативный импульс неотличим от того, что приводит к появлению шутки.

Что касается обсуждения, то оно иногда может быть похоже на тот этап придумывания шутки, когда тебе нужно подобрать особенно яркий пример или особенно удачный панчлайн: ты провёл анализ, сформулировал запрос и переходишь к стадии синтеза, пытаясь наполнить конкретикой придуманную схему.

— Ты упоминал Quite Interesting. Если я верно понимаю, сейчас ты работаешь в их команде. Как ты туда попал?

— Ресёрчить факты для QI уже давно мне представлялось чем-то весьма похожим на определение термина «работа мечты», поэтому в феврале 2017 года наконец решился и написал Джеймсу Харкину, главному редактору QI, — спросил, не нужен ли им ресёрчер-фрилансер с более чем 10-летним релевантным опытом. На тот момент вакансии не было, но Джеймс пообещал иметь меня в виду.

И не обманул: в сентябре меня пригласили поучаствовать в отборе новых ресёрчеров — нас пустили во внутренний форум QI и дали задание: искать факты для тогда ещё только планировавшегося сезона P. То есть нужно было создавать, скажем, ветку «Poetry» и писать в ней факты про поэзию. Других ограничений по темам, кроме привязки к букве P, не было.

Отбор проходил месяц. Потом было несколько месяцев тишины, а в декабре мне написали, что «everyone was very impressed», и с марта 2018 года я приступил к работе, которую поручают начинающим «эльфам» — еженедельно готовлю по 8-10 фактов для твиттера QI. Надеюсь, что скоро уже буду ресёрчить и для самого телешоу!

— Одно время ты записывал свой подкаст, в котором вместе с гостями обсуждал интересные подкасты — о двух рассказывал ты, о двух — твой гость, и один вы придумывали вместе. Почему вышло только семь выпусков? Закончились гости, закончились подкасты? Или что-то еще?

— Да, важной причиной была нехватка гостей из числа моих друзей и знакомых, с которыми бы я мог поддерживать подобную беседу и которые бы регулярно слушали разные подкасты. Кроме того, тогда я много работал в офисе, и поэтому катастрофически не хватало времени. Плюс подкашивали постоянные сомнения в востребованности подкаста и своих качествах рассказчика и собеседника, да и мой вечный перфекционизм — я очень много времени тратил на обработку аудиозаписи и подготовку сопроводительного поста; поэтому подсознательно начал избегать новых выпусков. Но я всё думал, что вот уволюсь и развернусь! Но я уволился, стал работать из дома и стал гораздо меньше передвигаться по городу и, следовательно, меньше слушать подкастов. Потенциальных гостей и уверенности в нужности подкаста тоже не прибавлялось, время всё проходило, и я в какой-то момент и на эту идею забил.

— О каком твоём увлечении я не спросил?

— Переводить что-нибудь интересное. Обычно я зарабатываю переводами документов, маркетинговых материалов и прочего; это не очень увлекательно, но хорошо оплачивается. Изредка же любовь к нормальному, литературному переводу во мне пересиливает рациональные соображения, и я берусь за перевод книг — работу, которая оплачивается, как правило, не очень хорошо. Последний раз любовь к переводу в сочетании с любовью к интересным фактам заставили согласиться поучаствовать в работе над русской версией книги «Atlas Obscura», подготовленной создателями одного из моих любимых сайтов. Так что если эта книга попадётся вам в руки, и вы увидите в выходных данных некоего «Александра Бороненко» — знайте: на самом деле это я.